САЙТ ШРИ АУРОБИНДО И МАТЕРИ

WWW.AUROBINDO.RU

Домашняя страничка  |  Работы |   Работы Шри Ауробиндо | Савитри
Sri Aurobindo Шри Ауробиндо
   
SAVITRI САВИТРИ
A Legend and a Symbol Символ и легенда
   
PART ONE ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   
BOOK THREE КНИГА ТРЕТЬЯ
The Book of the Divine Mother Книга Божественной Матери
Canto Four Песнь четвертая
The Vision and the Boon Видение и Дар
Then suddenly there rose a sacred stir. Затем внезапно там поднялось суматоха священная.
Amid the lifeless silence of the Void Среди безжизненного молчания Пустоты
In a solitude and an immensity В одиночество и необъятность
A sound came quivering like a loved footfall Пришел трепещущий звук, словно любимых шагов,
Heard in the listening spaces of the soul; Слышимых во внимающих пространствах души;
A touch perturbed his fibres with delight. Касание привело в смятение его фибры восторгом.
An Influence had approached the mortal range, Влияние к смертной сфере приблизилось,
A boundless Heart was near his longing heart, Безграничное Сердце было близко к его страстно желавшему сердцу,
A mystic Form enveloped his earthly shape. Мистическая Форма его земную форму окутала.
All at her contact broke from silence' seal; Все в ее контакте освободилось от печати безмолвия;
Spirit and body thrilled identified, Дух и тело дрожали отождествленные,
Linked in the grasp of an unspoken joy; В объятиях несказанной радости соединенные;
Mind, members, life were merged in ecstasy. Ум, члены, жизнь погружены были в экстаз.
Intoxicated as with nectarous rain Опьяненные, словно дождем нектара,
His nature's passioning stretches flowed to her, Его природы страстные протяжения текли к ней,
Flashing with lightnings, mad with luminous wine. Сверкая молниями, сумасшедшие светлым вином.
All was a limitless sea that heaved to the moon. Все было морем бескрайним, что вздымалось к луне.
A divinising stream possessed his veins, Обожествляющий поток владел его венами,
His body's cells awoke to spirit sense, Его тела клетки проснулись к ощущению духа,
Each nerve became a burning thread of joy: Каждый нерв стал горящей нитью радости:
Tissue and flesh partook beatitude. Ткань и плоть разделяли счастье.
Alight, the dun unplumbed subconscient caves Зажженные, сумрачные подсознательные пещеры немерянные
Thrilled with the prescience of her longed-for tread Трепетали в предвидении ее желанной поступи
And filled with flickering crests and praying tongues. И наполнялись мерцающими гребнями и молящимися языками.
Even lost in slumber, mute, inanimate Даже утерянное в дремоте, немое, неодушевленное
His very body answered to her power. Само его тело отвечало ее силе.
The One he worshipped was within him now: Та, кому он поклонялся, была внутри него ныне:
Flame-pure, ethereal-tressed, a mighty Face Пламенно-чистая, с эфирными косами, Лик могучий
Appeared and lips moved by immortal words; Показался и губы, движимые словами бессмертными;
Lids, Wisdom's leaves, drooped over rapture's orbs. Веки, листья Мудрости, опускались на восторга орбиты.
A marble monument of ponderings, shone Мраморный монумент раздумий, сиял
A forehead, sight's crypt, and large like ocean's gaze Лоб, тайник зрения, и обширные, как взгляд океана,
Towards Heaven, two tranquil eyes of boundless thought Направленный к Небу, два спокойных глаза безграничной мысли
Looked into man's and saw the god to come. Смотрели в глаза человека и видели прибытие бога.
A Shape was seen on threshold Mind, a Voice Была видна Форма на пороге Ума, Голос
Absolute and wise in the heart's chambers spoke: Абсолютный и мудрый в палатах сердца сказал:
"O Son of Strength who climbst creation's peaks, "О Сын Силы, который взобрался к пикам творения,
No soul is thy companion in the light; Ни одной души нет у тебя спутником в свете;
Alone thou standest at the eternal doors. Один ты стоишь у вечных дверей.
What thou hast won is thine, but ask no more. То, что достиг ты,- твое, но не проси больше.
O Spirit aspiring in an ignorant frame, О Дух, стремящийся в каркасе невежественном,
O Voice arisen from the Inconscient's world, О Голос, поднявшийся из Несознания мира,
How shalt thou speak for men whose hearts are dumb, Как будешь ты говорить для людей, чьи сердца немы,
Make purblind earth the soul's seer-vision's home Сделаешь слепую землю провидческого зрения домом души
Or lighten the burden of the senseless globe? Или облегчишь ношу земного шара бесчувственного?
I am the Mystery beyond reach of mind, Я есть Мистерия за пределами досягаемости разума,
I am the goal of the travail of the suns; Я есть цель мук родовых солнц;
My fire and sweetness are the cause of life. Мой огонь и сладость есть жизни причина.
But too immense my danger and my joy. Но слишком огромна моя опасность и моя радость.
Awake not the immeasurable descent, Не буди неизмеримое нисхождение,
Speak not my secret name to hostile Time; Не говори моего тайного имени враждебному Времени;
Man is too weak to bear the Infinite's weight. Человек слишком слаб, чтобы нести вес Бесконечности.
Truth born too soon might break the imperfect earth. Истина, рожденная слишком скоро, может сломить несовершенную землю.
Leave the all-seeing Power to hew its way: Оставь всевидящей Силе прорубать себе путь:
In thy single vast achievement reign apart В своем одиноком обширном осуществлении сам по себе царствуй,
Helping the world with thy great lonely days. Помогая миру своими великими одинокими днями.
I ask thee not to merge thy heart of flame Я прошу тебя не погружать твое сердце пламени
In the Immobile's wide uncaring bliss, В Неподвижного безразличное блаженство широкое,
Turned from the fruitless motion of the years, Отвернувшееся от бесплодного движения лет,
Deserting the fierce labour of the worlds, Жестокий труд миров покидая,
Aloof from beings, lost in the Alone. Обособленный от существ, утерянный в Одном.
How shall thy mighty spirit brook repose Как твой могучий дух вынесет отдых,
While Death is still unconquered on the earth Когда Смерть не побеждена еще на земле,
And Time a field of suffering and pain? А Время - поле страдания и боли?
Thy soul was born to share the laden Force; Твоя душа была рождена, чтобы принять в обремененной Силе участие;
Obey thy nature and fulfil thy fate: Повинуйся своей природе и осуществи свой удел:
Accept the difficulty and godlike toil, Прими трудность и богоподобный труд,
For the slow-paced omniscient purpose live. Для медленно шагающего всеведающего намерения живи.
The Enigma's knot is tied in humankind. Узел Загадки в человеческом роде завязан.
A lightning from the heights that think and plan, Молния с высот, что планируют и думают,
Ploughing the air of life with vanishing trails, Рассекшая воздух жизни исчезающими следами,
Man, sole awake in an unconscious world, Человек, один проснувшийся в несознательном мире,
Aspires in vain to change the cosmic dream. Стремится тщетно изменить грезу космическую.
Arrived from some half-luminous Beyond Из какого-то полусветлого прибыв Запредельного,
He is a stranger in the mindless vasts; Он - чужестранец в бездумных ширях;
A traveller in his oft-shifting home Путешественник в своем часто сменяемом доме
Amid the tread of many infinities, Среди поступи бесконечностей многих,
He has pitched a tent of life in desert Space. Он разбил палатку жизни в пустынном Пространстве.
Heaven's fixed regard beholds him from above, Небес непрестанное внимание глядит на него свыше,
In the house of Nature a perturbing guest, В доме Природы гость беспокойный,
A voyager twixt Thought's inconstant shores, Мореплаватель между берегами непостоянными Мысли,
A hunter of unknown and beautiful Powers, Охотник на неведомые и прекрасные Силы,
A nomad of the far mysterious Light, Кочевник далекого мистического Света,
In the wide ways a little spark of God. В широких дорогах - искра маленькая Бога.
Against his spirit all is in dire league, Против его духа все объединяется в ужасную лигу,
A Titan influence stops his Godward gaze. Влияние Титана останавливает его к Богу направленный взгляд.
Around him hungers the unpitying Void, Вокруг него безжалостная Пустота голодает,
The eternal Darkness seeks him with her hands, Вечная Тьма ищет его своими руками,
Inscrutable Energies drive him and deceive, Непостижимые Энергии управляют им и обманывают,
Immense implacable deities oppose. Огромные неумолимые божества противостоят.
An inert Soul and a somnambulist Force Инертная Душа и сомнамбулическая Сила
Have made a world estranged from life and thought; Сделали мир, отделенный от жизни и мысли;
The Dragon of the dark foundations keeps Дракон темных устоев хранит
Unalterable the law of Chance and Death; Неизменным закон Смерти и Случая;
On his long way through Time and Circumstance На его долгом пути через Время и Обстоятельство
The grey-hued riddling nether shadow-Sphinx, Серый говорящий загадками нижний тень-Сфинкс,
Her dreadful paws upon the swallowing sands, Его ужасные лапы на песках поглощающих,
Awaits him armed with the soul-slaying word: Ждет его, вооруженный словом, убивающим душу:
Across his path sits the dim camp of Night. На его пути смутный лагерь Ночи лежит.
His day is a moment in perpetual Time; Его день - миг в вечном Времени;
He is the prey of the minutes and the hours. Он - жертва минут и часов.
Assailed on earth and unassured of heaven, Терпящий нападения на земле и не имеющий гарантий на небо,
Descended here unhappy and sublime, Спускается сюда, несчастный и возвышенный,
A link between the demigod and the beast, Звено между полубогом и зверем,
He knows not his own greatness nor his aim; Он не знает ни своего собственного величия, ни своей цели;
He has forgotten why he has come and whence. Он забыл, почему он пришел и откуда.
His spirit and his members are at war; Его дух и его члены воюют;
His heights break off too low to reach the skies, Его высоты крушатся, слишком низкие, чтобы достичь неба,
His mass is buried in the animal mire. Его масса похоронена в животной грязи.
A strange antinomy is his nature's rule. Странным парадоксом является его природы правление.
A riddle of opposites is made his field: Загадка противоположностей его полем сделана:
Freedom he asks but needs to live in bonds, Свободы он просит, но испытывает нужду жить в границах,
He has need of darkness to perceive some light Он нуждается во тьме, чтобы постичь некий свет,
And need of grief to feel a little bliss; Нуждается в горе, чтобы почувствовать немного блаженства;
He has need of death to find a greater life. Он нуждается в смерти, чтоб находить более великую жизнь.
All sides he sees and turns to every call; Он глядит на все стороны и на каждый зов поворачивает;
He has no certain light by which to walk; Он не обладает надежным светом, которым он может идти;
His life is a blind-man's-buff, a hide-and-seek; Его жизнь - жмурки и прятки;
He seeks himself and from himself he runs; Он ищет себя и от себя он бежит;
Meeting himself, he thinks it other than he. Встречая себя, он думает, что это - не он.
Always he builds, but finds no constant ground, Он всегда строит, но не находит постоянной земли,
Always he journeys, but nowhere arrives; Он всегда путешествует, но никуда не приходит;
He would guide the world, himself he cannot guide; Он может быть гидом мира, себя самого он не может вести;
He would save his soul, his life he cannot save. Он может спасти свою душу, свою жизнь он не может спасти.
The light his soul had brought his mind has lost; Свет, который его душа принесла, его ум потерял;
All he has learned is soon again in doubt; Все, что узнал он, снова скоро сомнительным станет;
A sun to him seems the shadow of his thoughts, Солнце ему кажется его мыслей тенью,
Then all is shadow again and nothing true: Затем все снова есть тень и нет ничего истинного:
Unknowing what he does or whither he tends Не зная, что он делает или куда он склоняется,
He fabricates signs of the Real in Ignorance. Он фабрикует в Неведении знаки Реальности.
He has hitched his mortal error to Truth's star. Он прицепил свое заблуждение смертное к звезде Истины.
Wisdom attracts him with her luminous masks, Мудрость привлекает его своими светлыми масками,
But never has he seen the face behind: Но никогда он не видел за ними лица:
A giant Ignorance surrounds his lore. Гигантское Неведение окружает его знания.
Assigned to meet the cosmic mystery Предназначенный встречать мистерию космическую
In the dumb figure of a material world, В немой фигуре материального мира,
His passport of entry false and his personage, Его пропуск фальшив и его личность,
He is compelled to be what he is not; Он вынуждаем быть тем, чем он не является;
He obeys the Inconscience he had come to rule Он повинуется Несознанию, которым он пришел править,
And sinks in Matter to fulfil his soul. И тонет в Материи, чтобы осуществить свою душу.
Awakened from her lower driven forms Пробужденная от своих низших форм управляемых,
The Earth-Mother gave her forces to his hands Мать-Земля свои силы дала в его руки,
And painfully he guards the heavy trust; И мучительно он охраняет препорученное тяжкое;
His mind is a lost torch-bearer on her roads. Его ум есть затерянный носитель факела на ее дорогах.
Illumining breath to think and plasm to feel, Освещая дыхание, чтоб думать, и плазму, чтоб чувствовать,
He labours with his slow and sceptic brain Он трудится своим медленным и скептическим мозгом,
Helped by the reason's vacillating fires, Которому помогают неровные резона огни,
To make his thought and will a magic door Чтобы сделать свою мысль и волю магической дверью
For knowledge to enter the darkness of the world Для вхождения во тьму мира знания
And love to rule a realm of strife and hate. И для правления любви царством ненависти и борьбы.
A mind impotent to reconcile heaven and earth Разум бессилен примирить небо и землю,
And tied to Matter with a thousand bonds, И привязанный к Материи тысячью уз,
He lifts himself to be a conscious god. Он поднимается, чтобы быть сознательным богом.
Even when a glory of wisdom crowns his brow, Даже когда слава мудрости его лоб венчает,
When mind and spirit shed a grandiose ray Когда ум и дух излучают луч грандиозный,
To exalt this product of the sperm and gene, Чтобы превзойти этот продукт спермы и гена,
This alchemist's miracle from plasm and gas, Это чудо алхимика из плазмы и газа,
And he who shared the animal's run and crawl И он, который разделяет бег и ползание животного,
Lifts his thought-stature to the Immortal's heights, Поднимает рост своих мыслей к высотам Бессмертного,
His life still keeps the human middle way; Его жизнь еще сохраняет серединный путь человеческий;
His body he resigns to death and pain, Свое тело он уступает смерти и боли,
Abandoning Matter, his too heavy charge. Покидая Материю, свое слишком тяжелое бремя.
A thaumaturge sceptic of miracles, Чудотворный скептик чудес,
A spirit left sterile of its occult power Дух, оставленный своей оккультной силы лишенным
By an unbelieving brain and credulous heart, Неверящим мозгом и доверчивым сердцем,
He leaves the world to end where it began: Он покидает мир в конце, где тот начинался:
His work unfinished he claims a heavenly prize. Его труд незакончен, он требует небесного приза.
Thus has he missed creation's absolute. Так абсолют творения он упустил.
Half-way he stops his star of destiny: Своей судьбы звезду на полпути остановил он:
A vast and vain long-tried experiment, Обширный и напрасный эксперимент, что осуществить долго пытались,
An ill-served high conception doubtfully done, И неудачно проводимый высокий замысел, осуществленный сомнительно,
The world's life falters on not seeing its goal,- Жизнь мира спотыкается, своей цели не видя, -
A zigzag towards unknown dangerous ground Зигзаг к неизвестной опасной земле,
Ever repeating its habitual walk, Всегда свой привычный маршрут повторяющий,
Ever retreating after marches long Всегда возвращающийся после долгого марша,
And hardiest victories without sure result, И самые смелые победы без результата надежного,
Drawn endlessly an inconclusive game. Продолжают бесконечно игру незаконченную.
In an ill-fitting and voluminous robe В плохо сидящем обширном платье
A radiant purpose still conceals its face, Светлое намерение еще свой лик прячет,
A mighty blindness stumbles hoping on, Могучая слепота запинается, продолжая надеяться,
Feeding its strength on gifts of luminous Chance. Вскармливая свою силу на дарах светлого Случая.
Because the human instrument has failed, Оттого, что человеческий инструмент не в состоянии оказался,
The Godhead frustrate sleeps within its seed, Расстроенное Божество спит внутри своего семени,
A spirit entangled in the forms it made. Дух пойман в формы, им сделанные.
His failure is not failure whom God leads; Его неудача - это не то, к чему ведет Бог;
Through all the slow mysterious march goes on: Через все медленный мистический марш идти продолжает:
An immutable Power has made this mutable world; Неизменная Сила сделала этот изменчивый мир;
A self-fulfilling transcendence treads man's road; Самоосуществляющаяся трансцендентальность ступает по человека дороге;
The driver of the soul upon its path, Водитель души на ее пути,
It knows its steps, its way is inevitable, Он знает свои шаги, его путь неизбежен,
And how shall the end be vain when God is guide? И как конец может быть тщетным, когда гид - это Бог?
However man's mind may tire or fail his flesh, Как бы ни уставал ум человека и как бы недостаточно его тело было,
A will prevails cancelling his conscious choice: Воля преобладает, отменяющая его сознательный выбор:
The goal recedes, a bourneless vastness calls Цель отступает, беспредельные шири зовут,
Retreating into an immense Unknown; В необъятное удаляясь Неведомое;
There is no end to the world's stupendous march, Нет конца маршу мира огромному,
There is no rest for the embodied soul. Нет покоя для воплощенной души.
It must live on, describe all Time's huge curve. Она должна продолжать жить, описывая огромную дугу всего Времени.
An Influx presses from the closed Beyond Втекающий поток давит из Запредельного близкого,
Forbidding to him rest and earthly ease, Запрещая для него отдых и земной покой,
Till he has found himself he cannot pause. Пока он не найдет себя, он перерыв сделать не может.
A Light there is that leads, a Power that aids; Там есть Свет, что ведет, Сила, что помогает;
Unmarked, unfelt it sees in him and acts: Не замечаемая, не ощутимая, она в нем видит и действует:
Ignorant, he forms the All-Conscient in his depths, Невежественный, он формирует в своих глубинах Всесознательного.
Human, looks up to superhuman peaks: Будучи человеком, он смотрит вверх на сверхчеловеческие пики:
A borrower of Supernature's gold, Берущий в долг золото Суперприроды,
He paves his road to Immortality. Он мостит свою дорогу к Бессмертию.
The high gods look on man and watch and choose Высокие боги глядят на человека, наблюдают и избирают
Today's impossibles for the future's base. То, что невозможно сегодня, за основу грядущего.
His transience trembles with the Eternal's touch, Его быстротечность дрожит с касанием Вечного,
His barriers cede beneath the Infinite's tread; Его барьеры сминаются под Бесконечного поступью;
The Immortals have their entries in his life: В его жизнь входят Бессмертные:
The Ambassadors of the Unseen draw near. Приближаются Посланцы Незримого.
A splendour sullied by the mortal air, Великолепие, испачканное воздухом смертным,
Love passes through his heart, a wandering guest. Любовь проходит через его сердце, гостья скитающаяся.
Beauty surrounds him for a magic hour, Красота окружает его на магический час,
He has visits of a large revealing joy, Его посещает обнаруживающаяся радость обширная,
Brief widenesses release him from himself, Краткие шири освобождают его от себя,
Enticing towards a glory ever in front Манящие к славе, что впереди вечно,
Hopes of a deathless sweetness lure and leave. Надежды бессмертной сладости соблазняют и покидают.
His mind is crossed by strange discovering fires, Его ум пересекают странные огни открывающие,
Rare intimations lift his stumbling speech Редкие намеки его спотыкающуюся речь поднимают
To a moment's kinship with the eternal Word; К сходству с вечным Словом на миг;
A masque of Wisdom circles through his brain Театр масок Мудрости через его мозг кружится,
Perturbing him with glimpses half divine. Приводя в смятение его проблесками наполовину божественными.
He lays his hands sometimes on the Unknown; Он кладет свои руки иногда на Неведомое;
He communes sometimes with Eternity. Иногда он общается с Вечностью.
A strange and grandiose symbol was his birth Странным и грандиозным символом его рождение было,
And immortality and spirit-room И бессмертие, и комната духа,
And pure perfection and a shadowless bliss И чистое совершенство, и блаженство безоблачное
Are this afflicted creature's mighty fate. Являются этого страдающего создания могучей судьбой.
In him the Earth-Mother sees draw near the change В нем Мать-Земля видит перемену грядущую,
Foreshadowed in her dumb and fiery depths, В ее безмолвных и огненных глубинах предзнаменованную,
A godhead drawn from her transmuted limbs, Божество, растущее из ее трансмутирующих членов,
An alchemy of Heaven on Nature's base. Алхимия Небес на основе Природы.
Adept of the self-born unfailing line, Адепт саморожденной не знающей неудач линии,
Leave not the light to die the ages bore, Не оставь свет умирать, что эпохи родили,
Help still humanity's blind and suffering life: Помогай еще слепой и страдающей жизни людей:
Obey thy spirit's wide omnipotent urge. Повинуйся твоего духа широкому всемогущему импульсу.
A witness to God's parley with the Night, Будь переговоров Бога с Ночью свидетелем,
It leaned compassionate from immortal calm Что склоняется, сострадательный, из покоя бессмертного
And housed desire, the troubled seed of things. И дает жилище желанию, вещей беспокойному семени.
Assent to thy high self, create, endure. Согласись на свою самость высокую, твори, выдержи.
Cease not from knowledge, let thy toil be vast. Не уходи от знания, пусть твой труд будет обширен.
No more can earthly limits pen thy force; Земные границы больше не смогут запирать твою силу;
Equal thy work with long unending Time's. Уравняй свою работу с работой долгого бесконечного Времени.
Traveller upon the bare eternal heights, Путешественник на нагих вечных высотах,
Tread still the difficult and dateless path Ступай еще по незапамятной трудной тропе,
Joining the cycles with its austere curve Присоединяя циклы к ее изгибу суровому,
Measured for man by the initiate Gods. Для человека посвященными Богами отмерянному.
My light shall be in thee, my strength thy force. Мой свет будет в тебе, моя сила твоей будет силой.
Let not the impatient Titan drive thy heart, Не позволяй нетерпеливому Титану управлять твоим сердцем,
Ask not the imperfect fruit, the partial prize. Не проси несовершенного плода, парадиза частичного.
Only one boon, to greaten thy spirit, demand; Только один дар, возвеличить твой дух, требуй;
Only one joy, to raise thy kind, desire. Только одну радость, поднять свой род, желай.
Above blind fate and the antagonist powers Над слепою судьбой и антагонистами-силами
Moveless there stands a high unchanging Will; Неподвижно стоит высокая неизменная Воля;
To its omnipotence leave thy work's result. Ее всемогуществу твоей работы оставь результат.
All things shall change in God's transfiguring hour." Все вещи изменятся в час трансфигурирующий Бога".
   
_____August and sweet sank hushed that mighty Voice. _____Августейший и сладостный стих замолчав тот Голос могучий.
Nothing now moved in the vast brooding space: Ничто сейчас не двигалось в обширном размышлявшем пространстве:
A stillness came upon the listening world, Тишина легла на внимающий мир1, (1World - мир, царство, весь свет, вселенная)
A mute immensity of the Eternal's peace. Безмолвная необъятность Вечного мира2. (2Peace - покой, мир)
But Aswapati's heart replied to her, Но сердце Ашвапати ей отвечало,
A cry amid the silence of the Vasts: Крик среди тишины Ширей:
"How shall I rest content with mortal days "Как буду я отдыхать, довольный смертными днями
And the dull measure of terrestrial things, И тупой меркой земных вещей,
I who have seen behind the cosmic mask Я, который увидел за космической маской
The glory and the beauty of thy face? Славу и красоту твоего лица?
Hard is the doom to which thou bindst thy sons! Тяжек рок, на который ты своих сыновей обрекаешь!
How long shall our spirits battle with the Night Как долго будут наши духи биться с Ночью
And bear defeat and the brute yoke of Death, И терпеть поражение и ярмо грубое Смерти,
We who are vessels of a deathless Force Мы, что есть сосуды бессмертной Силы
And builders of the godhead of the race? И божественности расы строители?
Or if it is thy work I do below Или если это твою работу я внизу делаю
Amid the error and waste of human life Среди ошибки и растраты человеческой жизни
In the vague light of man's half-conscious mind, В смутном свете полусознательного ума человека,
Why breaks not in some distant gleam of thee? Почему не пробиться в некий далекий проблеск тебя?
Ever the centuries and millenniums pass. Всегда века и тысячелетия проходят.
Where in the greyness is thy coming's ray? Где в серости твоего прихода луч?
Where is the thunder of thy victory's wings? Где гром крыльев твоей победы?
Only we hear the feet of passing gods. Мы лишь слышим ноги проходящих богов.
A plan in the occult eternal Mind План в оккультном вечном Уме
Mapped out to backward and prophetic sight, Начерчен для глядящего назад и пророческого зрения,
The aeons ever repeat their changeless round, Эпохи всегда повторяют их круг неизменный,
The cycles all rebuild and ever aspire. Циклы все строят заново и вечно стремятся.
All we have done is ever still to do. Все, что мы уже сделали, все время еще нужно делать.
All breaks and all renews and is the same. Все разрушается и все обновляется, и все - то же самое.
Huge revolutions of life's fruitless gyre, Огромные революции бесплодного круговращения жизни,
The new-born ages perish like the old, Новорожденные эпохи гибнут как старые,
As if the sad Enigma kept its right Словно печальная Загадка хранит свое право,
Till all is done for which this scene was made. Пока все не сделано, для чего была построена сцена.
Too little the strength that now with us is born, Слишком мала сила, что сейчас рождена с нами,
Too faint the light that steals through Nature's lids, Слишком слаб свет, что пробирается через веки Природы,
Too scant the joy with which she buys our pain. Слишком скудна радость, которой она оплачивает нашу боль.
In a brute world that knows not its own sense, В грубом мире, что своего собственного смысла не знает,
Thought-racked upon the wheel of birth we live, Мучимые мыслями на колесе рождения мы живем,
The instruments of an impulse not our own Инструменты не своего импульса,
Moved to achieve with our heart's blood for price Вынуждаемые достигать, платя кровью нашего сердца,
Half-knowledge, half-creations that soon tire. Полузнания, полутворения, что устает скоро.
A foiled immortal soul in perishing limbs, Сбитая с толку бессмертная душа в гибнущих членах,
Baffled and beaten back we labour still; Тщетно борющаяся и избитая спина, мы все еще трудимся;
Annulled, frustrated, spent, we still survive. Аннулированные, разочарованные, выдохшиеся, мы еще существуем.
In anguish we labour that from us may rise В муке мы трудимся, чтобы из нас мог подняться
A larger-seeing man with nobler heart, Человек, видящий дальше, с более благородным сердцем,
A golden vessel of the incarnate Truth, Золотой сосуд инкарнировавшей Истины,
The executor of the divine attempt Исполнитель попытки божественной,
Equipped to wear the earthly body of God, Экипированный, чтобы нести земное тело Бога,
Communicant and prophet and lover and king. Сообщающийся, пророк, возлюбленный, царь.
I know that thy creation cannot fail: Я знаю, что твое творение не может пасть:
For even through the mists of mortal thought Ибо даже сквозь смертной мысли туманы
Infallible are thy mysterious steps, Твои мистические шаги непогрешимы,
And, though Necessity dons the garb of Chance, И, хотя Неизбежность надевает наряд Случая,
Hidden in the blind shifts of Fate she keeps Скрытая в слепых переменах Судьбы, она сохраняет
The slow calm logic of Infinity's pace Медленную спокойную логику Бесконечности шага
And the inviolate sequence of its will. И ненарушенную его воли последовательность.
All life is fixed in an ascending scale Вся жизнь фиксирована в восходящей шкале
And adamantine is the evolving Law; И несокрушим Закон развивающийся;
In the beginning is prepared the close. В начале подготовляется близкое.
This strange irrational product of the mire, Этот странный иррациональный продукт грязи,
This compromise between the beast and god, Этот компромисс между животным и богом -
Is not the crown of thy miraculous world. Не венец твоего чудесного мира.
I know there shall inform the inconscient cells, Я знаю, несознательные клетки наполнит,
At one with Nature and at height with heaven, Единый с Природой и высотой с небо
A spirit vast as the containing sky Дух, обширный как небеса содержащие,
And swept with ecstasy from invisible founts, И экстазом из невидимых источников охватит,
A god come down and greater by the fall. Бог придет вниз и будет велик более падением.
A Power arose out of my slumber's cell. Сила встала из моего сна клети.
Abandoning the tardy limp of the hours Покидая медлительную хромоту часов
And the inconstant blink of mortal sight, И непостоянное мерцание смертного зрения,
There where the Thinker sleeps in too much light Там, где Мыслитель спит в избытке света
And intolerant flames the lone all-witnessing Eye И нетерпимый пылает одинокий Глаз всесвидетельствующий,
Hearing the word of Fate from Silence' heart Слыша слово Судьбы из Тишины сердца,
In the endless moment of Eternity, В нескончаемом мгновении Вечности,
It saw from timelessness the works of Time. Она видела из безвременья работы Времени.
Overpassed were the leaden formulas of the Mind, Превзойдены были свинцовые формулы Разума,
Overpowered the obstacle of mortal Space: Побеждены были препятствия смертного Пространства:
The unfolding Image showed the things to come. Раскрывающийся Образ показал грядущие вещи.
A giant dance of Shiva tore the past; Гигантский танец Шивы промчался по прошлому;
There was a thunder as of worlds that fall; Там был гром, словно от миров, что крушатся;
Earth was o'errun with fire and the roar of Death Земля была залита огнем и ревом Смерти,
Clamouring to slay a world his hunger had made; Шумно требующей убить мир, который ее голод сделал;
There was a clangour of Destruction's wings: Там был лязг Разрушителя крыльев:
The Titan's battle-cry was in my ears, Боевой крик Титана в моих ушах был,
Alarm and rumour shook the armoured Night. Тревога и ропот сотрясали покрытую броней Ночь.
I saw the Omnipotent's flaming pioneers Я Всемогущего пионеров пламенеющих видел,
Over the heavenly verge which turns towards life Которые поворачивают к жизни через небесную грань,
Come crowding down the amber stairs of birth; Приходящими толпясь вниз по янтарным ступеням рождения;
Forerunners of a divine multitude, Предтечи божественного множества,
Out of the paths of the morning star they came Из дорог утренней звезды они приходили
Into the little room of mortal life. В маленькую комнату смертной жизни.
I saw them cross the twilight of an age, Я видел их пересекающими сумерки века,
The sun-eyed children of a marvellous dawn, Солнцеглазых детей чудесных рассветов,
The great creators with wide brows of calm, Великих творцов с широкими лбами покоя,
The massive barrier-breakers of the world Разрушителей массивных препятствий мира
And wrestlers with destiny in her lists of will, И борцов с судьбою в ее списках воли,
The labourers in the quarries of the gods, Тружеников в каменоломнях богов,
The messengers of the Incommunicable, Посланцев Несообщающегося,
The architects of immortality. Архитекторов бессмертия.
Into the fallen human sphere they came, В падшую человеческую сферу пришли они,
Faces that wore the Immortal's glory still, Лица, что несут еще славу Бессмертного,
Voices that communed still with the thoughts of God, Голоса, что беседуют еще с мыслями Бога,
Bodies made beautiful by the spirit's light, Тела, сделанные светом духа прекрасными,
Carrying the magic word, the mystic fire, Несущие магическое слово, мистический огонь,
Carrying the Dionysian cup of joy, Несущие чашу Дионисскую радости,
Approaching eyes of a diviner man, Приближающие глаза человека, более божественного,
Lips chanting an unknown anthem of the soul, Уста, воспевающие души неведомый гимн,
Feet echoing in the corridors of Time. Ноги, будящие эхо в коридорах Времени.
High priests of wisdom, sweetness, might and bliss, Высокие жрецы мудрости, сладости, мощи, блаженства,
Discoverers of beauty's sunlit ways Открыватели залитых солнцем дорог красоты
And swimmers of Love's laughing fiery floods И пловцы смеющихся наводнений Любви,
And dancers within rapture's golden doors, И танцоры за золотыми дверями восторга,
Their tread one day shall change the suffering earth Их поступь однажды страдающую землю изменит
And justify the light on Nature's face. И оправдает свет на лице у Природы.
Although Fate lingers in the high Beyond Хотя Судьба медлит в Запредельном высоком
And the work seems vain on which our heart's force was spent, И работа выглядит тщетной, на которую нашего сердца сила растрачена,
All shall be done for which our pain was borne. Все будет сделано, для чего наша боль была рождена.
Even as of old man came behind the beast Также как в древности, когда человек пришел вслед за зверем,
This high divine successor surely shall come Этот высокий божественный преемник придет
Behind man's inefficient mortal pace, За человека неэффективным смертным шагом,
Behind his vain labour, sweat and blood and tears: За его тщетным трудом, потом, слезами и кровью:
He shall know what mortal mind barely durst think, Он узнает, что смертный разум едва лишь смел думать,
He shall do what the heart of the mortal could not dare. Он сделает то, на что не могло отважиться смертного сердце.
Inheritor of the toil of human time, Наследник труда человеческого времени,
He shall take on him the burden of the gods; Он возьмет на себя ношу богов;
All heavenly light shall visit the earth's thoughts, Весь небесный свет посетит земли мысли,
The might of heaven shall fortify earthly hearts; Мощь небес укрепит земные сердца;
Earth's deeds shall touch the superhuman's height, Земли дела коснуться высоты сверхчеловеческого,
Earth's seeing widen into the infinite. Зрение Земли расширится до бесконечности.
Heavy unchanged weighs still the imperfect world; Тяжелые неизмененные гири несовершенный мир еще угнетают;
The splendid youth of Time has passed and failed; Великолепная юность Времени прошла и оказалась не в силах;
Heavy and long are the years our labour counts Тяжелы и долги годы, что труд наш насчитывает,
And still the seals are firm upon man's soul И пока крепки печати на душе человека,
And weary is the ancient Mother's heart. И утомлено древней Матери сердце.
O Truth defended in thy secret sun, О Истина, отстаиваемая в твоем тайном солнце,
Voice of her mighty musings in shut heavens Голос ее могучих раздумий в небесах затворенных
On things withdrawn within her luminous depths, О вещах, удаленных в ее светлые глубины,
O Wisdom-Splendour, Mother of the universe, О Мудрости Великолепие, Мать вселенной,
Creatrix, the Eternal's artist Bride, Созидательница, Вечного Невеста искусная,
Linger not long with thy transmuting hand Не медли долго своей рукой трансмутирующей,
Pressed vainly on one golden bar of Time, Давящей тщетно на золотые засовы Времени,
As if Time dare not open its heart to God. Словно Время не смеет открыть свое сердце Богу.
O radiant fountain of the world's delight О лучезарный фонтан восторга мира,
World-free and unattainable above, От мира свободная и недосягаемая свыше,
O Bliss who ever dwellst deep-hid within О Блаженство, что вечно живет внутри глубоко скрытое,
While men seek thee outside and never find, Пока люди ищут тебя вовне и никогда не находят,
Mystery and Muse with hieratic tongue, Мистерия и Размышление с языком иератическим,
Incarnate the white passion of thy force, Инкарнируй белую страсть твоей силы,
Mission to earth some living form of thee. Пошли земле какую-то живую форму тебя.
One moment fill with thy eternity, Один миг наполни своей вечностью,
Let thy infinity in one body live, Позволь твоей бесконечности в одном теле жить,
All-Knowledge wrap one mind in seas of light, Всезнанием окутай один разум в моря света,
All-Love throb single in one human heart. Вселюбовь пусть бьется в одном человеческом сердце.
Immortal, treading the earth with mortal feet Бессмертная, ступая на землю смертной ногой,
All heaven's beauty crowd in earthly limbs! Всех небес красоту влей в члены земные!
Omnipotence, girdle with the power of God Всемогущество, подпоясанное силою Бога,
Movements and moments of a mortal will, Движения и мгновения смертной воли,
Pack with the eternal might one human hour Наполни вечною мощью один человеческий час
And with one gesture change all future time. И одним жестом измени все грядущее время.
Let a great word be spoken from the heights Пусть великое слово с высот будет сказано
And one great act unlock the doors of Fate." И одно великое действие отопрет двери Судьбы".
   
_____His prayer sank down in the resisting Night _____Его молитва в сопротивляющуюся Ночь вниз погрузилась,
Oppressed by the thousand forces that deny, Подавленная тысячью сил, что отрицают,
As if too weak to climb to the Supreme. Словно слишком слабая, чтобы взобраться к Всевышнему.
But there arose a wide consenting Voice; Но поднялся широкий уступающий Голос;
The spirit of beauty was revealed in sound: Дух красоты был явлен в звуке:
Light floated round the marvellous Vision's brow Свет плыл вокруг чела чудесного Видения
And on her lips the Immortal's joy took shape. И на ее устах радость Бессмертного обрела форму.
"O strong forerunner, I have heard thy cry. "О сильный предвестник, твой крик я услышала.
One shall descend and break the iron Law, Одна спустится и сломает железный Закон,
Change Nature's doom by the lone spirit's power. Изменит рок Природы силой одинокого духа.
A limitless Mind that can contain the world, Безграничный Ум, что вместить может мир,
A sweet and violent heart of ardent calms Сладкое и неистовое сердце покоя горячего,
Moved by the passions of the gods shall come. Движимое страстями богов, придет.
All mights and greatnesses shall join in her; Все могущества и величия объединены будут в ней;
Beauty shall walk celestial on the earth, Красота небесная на земле гулять будет,
Delight shall sleep in the cloud-net of her hair, Восторг уснет в туче-сети ее волос,
And in her body as on his homing tree И в ее теле, как на своем родном дереве,
Immortal Love shall beat his glorious wings. Бессмертная Любовь ударит своими славными крыльями.
A music of griefless things shall weave her charm; Музыка безгорестных вещей ее очарование соткет;
The harps of the Perfect shall attune her voice, Арфы Совершенства ее голос настроят,
The streams of Heaven shall murmur in her laugh, Потоки Небес будут журчать в ее смехе,
Her lips shall be the honeycombs of God, Ее губы будут медовыми сотами Бога,
Her limbs his golden jars of ecstasy, Ее члены - его кувшинами золотыми экстаза,
Her breasts the rapture-flowers of Paradise. Ее груди - восторгом-цветами Парадиза.
She shall bear Wisdom in her voiceless bosom, Она нести будет Мудрость в своей безгласной груди,
Strength shall be with her like a conqueror's sword Сила с ней будет, как завоевателя меч,
And from her eyes the Eternal's bliss shall gaze. И из ее глаз блаженство Вечного глядеть будет.
A seed shall be sown in Death's tremendous hour, Семя будет посеяно в страшный час Смерти,
A branch of heaven transplant to human soil; Ветвь небес пересажена на человеческую почву;
Nature shall overleap her mortal step; Природа свой превзойдет смертный шаг;
Fate shall be changed by an unchanging will." Судьба изменена будет неизменяющейся волей".
   
_____As a flame disappears in endless Light _____Как пламя исчезает в Свете бескрайнем,
Immortally extinguished in its source, Бессмертно в своем угасая источнике,
Vanished the splendour and was stilled the word. Исчезло великолепие и стихло слово.
An echo of delight that once was close, Эхо восторга, что был близок когда-то,
The harmony journeyed towards some distant hush, Гармония путешествовала к какой-то далекой тиши,
A music failing in the ear of trance, В ухе транса музыка стихла,
A cadence called by distant cadences, Каденция, далекими каденциями призванная,
A voice that trembled into strains withdrawn. Голос, что дрожал в напряжении, отступил.
Her form retreated from the longing earth Ее форма от страстно желавшей земли удалилась,
Forsaking nearness to the abandoned sense, Оставляя близость к чувству покинутому,
Ascending to her unattainable home. Поднимаясь к ее недостижимому дому.
Lone, brilliant, vacant lay the inner fields; Одинокие, блестящие, пустые внутренние лежали поля;
All was unfilled inordinate spirit space, Все было незаполненным беспорядочным духовным пространством,
Indifferent, waste, a desert of bright peace. Беспристрастным, незанятым, пустыней светлого мира.
Then a line moved on the far edge of calm: Затем линия двинулась к далекому краю покоя:
The warm-lipped sentient soft terrestrial wave, С теплыми губами чувствительная мягкая земная волна,
A quick and many-murmured moan and laugh, Быстрый и многоголосый стон и смех,
Came gliding in upon white feet of sound. Пришли, скользя на ногах белых звука.
Unlocked was the deep glory of Silence' heart; Открыта была глубокая слава сердца Безмолвия;
The absolute unmoving stillnesses Абсолютные бездвижные безмолвия
Surrendered to the breath of mortal air, Уступили дыханию смертного воздуха,
Dissolving boundlessly the heavens of trance Растворяясь безгранично небеса транса
Collapsed to waking mind. Eternity Обрушились в просыпающемся разуме. Вечность
Cast down its incommunicable lids Опустила свои несообщающиеся веки
Over its solitudes remote from ken На свои одиночества, удаленные от зрелища
Behind the voiceless mystery of sleep. За пределами безгласной мистерией сна.
The grandiose respite failed, the wide release. Грандиозная передышка закончилась, освобождение широкое.
Across the light of fast-receding planes Через свет быстро отступающих планов,
That fled from him as from a falling star, Что убегали от него, как от звезды падающей,
Compelled to fill its human house in Time Вынужденная заполнять свой человеческий дом во Времени,
His soul drew back into the speed and noise Его душа скользила назад в скорость и шум
Of the vast business of created things. Обширных занятий сотворенных существ.
A chariot of the marvels of the heavens Чудес небес колесница
Broad-based to bear the gods on fiery wheels, С широкой основой, чтобы нести на огненных колесах богов,
Flaming he swept through the spiritual gates. Пылая, он пронесся через ворота духовные.
The mortal stir received him in its midst. Смертное движение получило его в свое окружение.
Once more he moved amid material scenes, Снова он двигался среди сцен материальных,
Lifted by intimations from the heights Намеками с высот поднятый
And in the pauses of the building brain И в паузах строящего мозга
Touched by the thoughts that skim the fathomless surge Касаемый мыслями, что несут бездонную волну
Of Nature and wing back to hidden shores. Природы и летят назад к берегам скрытым.
The eternal seeker in the aeonic field Вечный искатель в поле эпох,
Besieged by the intolerant press of hours Осажденный невыносимым прессом часов,
Again was strong for great swift-footed deeds. Снова был полон сил для великих дел быстроногих.
Awake beneath the ignorant vault of Night, Проснувшийся под сводом Ночи невежественным,
He saw the unnumbered people of the stars Он видел неисчислимое население звезд
And heard the questioning of the unsatisfied flood И слышал неудовлетворенного потока вопрос,
And toiled with the form-maker, measuring Mind. И трудился с создателем формы, измеряющим Разумом.
A wanderer from the occult invisible suns Странник с оккультных невидимых солнц,
Accomplishing the fate of transient things, Претворяющий судьбу мимолетных существ,
A god in the figure of the arisen beast, Бог в фигуре вставшего зверя,
He raised his brow of conquest to the heavens Он поднял свой лоб завоевателя к небесам,
Establishing the empire of the soul Империю души утверждая
On Matter and its bounded universe На Материи и ее ограниченной вселенной,
As on a solid rock in infinite seas. Как на прочном утесе в морях бесконечных.
The Lord of Life resumed his mighty rounds Господь Жизни свои могучие круги возобновил
In the scant field of the ambiguous globe. На скудном поле земного шара сомнительного.
   
End of Book Three, Canto Four Конец книги третьей, песни четвертой
End of Part One Конец первой части

Forward
Backward

 Вперед
Назад